Почему дети хвастают?

Все маленькие, а иногда и не такие уж маленькие, дети страдают этим недостатком: они хвастливы. Причём готовы хвастаться всем подряд, начиная от наличия в кармане конфеты и заканчивая отсутствием пары зубов («Ага, а у меня зубика нет!»). Взрослые воспринимают детское хвастовство легко, считая его неотъемлемой чертой характера любого малыша, не задумываясь над самой простой мыслью: а зачем ребёнку нужно хвастать?

Корней Чуковский в своей книге «От двух до пяти» описал мальчика, который, встретившись в трамвае с другим мальчиком того же возраста, евшим леденец на палочке, похвастал тем, что на него купили билет, причём для этого ему пришлось даже встать на цыпочки, чтобы соответствовать ростом для покупки билета. Зачем это ему понадобилось?

Чуковский указывает: «Склонность к самохвальству, к возвеличиванию своего „я“, своей личности за счёт всякого другого лица (или даже предмета) свойственна, насколько я знаю, огромному большинству малышей с самого раннего возраста».

Мнению Чуковского по данному вопросу можно полностью доверять, так как он не только лично общался (и соответственно, исследовал поведение) со многими детьми, но ещё и переработал и осмыслил огромное количество материалов, которые ему присылались множеством родителей и воспитателей. То есть хвастовство детей является непреложным фактом.

Есть дети, которых считают хвастунами даже их сверстники, а есть такие, которые хвастают время от времени, в основном — по какому-нибудь солидному (для ребёнка) поводу («А мы летом поедем отдыхать на море!»). Интересно ещё, что при детском хвастовстве вполне возможно соотношение неравнозначных признаков, причём они каким-то волшебным образом принимаются практически за идентичные. Так, в вышеприведенном примере мальчик «уничтожил» своего противника, похваставшись наличием билета против леденца.

Вспомним бессмертный роман Марка Твена «Приключения Тома Сойера»: когда Том хвастал отсутствующим зубом (через дырку можно было особо хитро плюнуть) и затем, когда он действительно совершил нечто выдающееся, свидетельствуя против индейца Джо, его слава среди местных мальчишек была примерно одинаковой — и зуб, и показания в суде для детей были практически одинаковыми «героическими» признаками.

Почему же так? Если бы хвастовство было непременной принадлежностью ребёнка — любого ребёнка! — то все дети хвастали бы примерно одинаково. Но этого не наблюдается. К тому же это постоянное сравнение тёплого с мягким: у тебя есть леденец, а у меня — билет на трамвай! Очевидно, что детское хвастовство имеет куда более глубокие причины, чем просто попытки возвеличить себя за чей-то счёт.

Корней Чуковский рассказывает об одной девочке, которая пользовалась любым удобным случаем, чтобы указать, насколько она лучше других: «Видит безногую куклу и говорит торжествуя: „А у Марины ножка не сломалась!“. Ночью у ее дяди заболели зубы. Он заплакал. Марина проснулась и тотчас же: „А Марина не плачет!“. Узнав причину его слез, заявляет: „А у Марины не болит!“. И все это с большим удовольствием».

Неужели Марина была такой жестокой девочкой, и ей ни на мгновение не стало жалко ни куклу без ножек, ни дядю с больными зубами? Плохо верится. Но она изо всех сил хотела показать родителям, что лучше и куклы, и дяди. Она — лучшая!

В основном детское хвастовство и направлено на подобное указание: «Я лучше! Посмотрите, какой я хороший!» Фактически это хвастовство — просьба о любви. Ребёнок изо всех сил демонстрирует свою «хорошесть». Ведь хороших ценят и любят.

Насколько же наши дети нуждаются в любви, если вынуждены сами себя рекламировать! И чем меньше их любят — тем больше они хвастают, в надежде каким-то чудесным образом обрести недостающее чувство. Ведь ребёнок — беспомощен и зависим в мире взрослых, он прекрасно знает об этом, и любовь для него — единственная гарантия выживания в неуютном и жестоком мире.

Так, может, стоит выказывать детям чуть больше любви, чуть больше нежности? Пусть они почувствуют себя в безопасности. Заодно и будут меньше хвастать — хвастовство станет лишним в мире любви и радости.